Тайная магия Депресняка - Страница 62

Наконец рабочий день сделал то единственно мудрое, что может сделать всякий рабочий день, а именно закончился. Эдя вышел на улицу. Колючая метель дунула ему в лицо и сразу вбросила за расстегнутый ворот куртки горсть снега. Хлестнула и сразу остыла, точно узнав в нем своего.

Кое-как откопанные оранжевые снегоуборочные машины кружились на узком отвоеванном у метели пятачке, маниакально вспахивали снег, утробно урчали, однако со снегом не справлялись и лишь отгребали его к краям тротуаров.

Как вынужденный и давний фанат метро, Эдя направился к букве «М», которая вечно смешивалась в его язвительном и беспокойном мозгу с совсем другой буквой «М». Он сделал шагов двадцать, как вдруг вспомнил, что забыл в «Блинах» свою сумку. Мысленно выругав себя разиней, Хаврон вернулся в кафе и пошел в комнатку между кабинетом администрации и кухней, где официанты тайком покуривали, спасаясь от здоровой жизни, а заодно и держали свои вещи. Сумка Эди, благонадежно висевшая на одном из стульев, сразу сдалась в плен, не играя в любимую игру многих нужных вещей: «Найди меня, хозяин!»

Хаврон хотел уйти, как вдруг уловил под столом некий звук, полный природной непосредственности. Эдя уяснил, что кто-то что-то раздирает челюстями. «Или наш шеф-повар превратился в вурдалака, чего давно следовало от него ожидать, или кто-то притащил с собой пса!» – решил Эдя, осторожно заглядывая под скатерть.

Почти сразу Хаврон понял, что ошибся. Ни повара-вурдалака, ни крупного пса под столом не оказалось. На полу сидел страшный одноухий котяра и пожирал говяжью вырезку, явно украденную из здешнего холодильника. Не узнать одноухого кота было невозможно даже для такого относительного ценителя животного мира, как Э. Хаврон.

– Привет, жертва «Гринписа»! – доброжелательно сказал Эдя.

Кот поднял морду и задумчиво посмотрел на Хаврона глазами цвета тлеющих углей.

– А вот злиться не надо! Беру «жертву» назад! В конце концов, никто не виноват, что ты в детстве упал в камнедробилку! – поспешно поправился Эдя.

Кот потерял к Хаврону интерес и вновь занялся говяжьей вырезкой. Прикинув темпы, с которыми она поглощалась, Эдя понял, что блинчики с мясом текущей смене лучше не заказывать. В крайнем случае их дальновидно заменят на банальные блинчики со сметаной.

По правде говоря, Эдя не слишком удивился, что кот подруги Мефа оказался в кафе в центре города. Он вообще не имел привычки удивляться чему-либо.

Эдя хотел опустить скатерть и преспокойно отправиться домой, наплевав на дальнейшую судьбу вороватого животного, как вдруг заметил на полу рядом с мордой кота нечто. Нечто напоминало рыбий скелет и разливало острое голубоватое сияние. Эдя ощутил головокружение. Его мозг мгновенно словно наполнился пузырьками газа, будто он залпом выпил бутылку шампанского.

Хаврон качнулся, сделав попытку удержаться за воздух. Ему внезапно почудилось, что он вырос и его макушка задевает потолок. Эдя торопливо присел, опасаясь, что прорастет головой сквозь бетонные перекрытия и окажется в агентстве недвижимости на втором этаже. Просидев некоторое время на корточках, Хаврон все же рискнул встать и убедился, что его отношения с размерами комнаты более-менее устаканились. Потолок согласился быть выше бедного официанта, причем не только морально.

«Уф! Померещится же такое!» – подумал Эдя.

Он вновь попытался уйти, но неожиданно ощутил, что у него окоченел указательный палец. Взглянув на палец, бедняга Хаврон увидел, что он покрыт льдом до такой степени, что уже не сгибается. Эдя закрыл глаза, потряс головой, убирая вздорную мозаику явных галлюцинаций, и снова их открыл. Лед не исчез. Тогда Эдя сердито махнул рукой. По комнате разлетелись ледяные осколки. Это навело Хаврона на странную мысль. Он прицелился пальцем в стул и, надув щеки, громко произнес:

– Пуф!

Стул дернулся и упал. Эдя увидел, что в спинке у него торчит длинная острая сосулька. Хаврон хихикнул, до того ему это показалось забавно. Палец, стреляющий острыми сосульками, как подводное ружье! Продолжая экспериментировать, Эдя нацелился пальцем в фотографию на стене. Фотография запечатлевала хозяина ресторана Прушкина в момент, когда он подпирал Пизанскую башню, тревожась, чтобы она окончательно не упала.

– Пуф! – сказал Эдя.

Палец дернулся, и сосулька вонзилась в стену немного ниже рамки.

– Недолет! – огорчился Хаврон. – Пуф!

Новая сосулька разбилась выше рамки.

– Перелет! Ну да они не знают, с кем связались! Я внук пулеметчика!.. Пуф-пуф-пуф-пуф-пуф! – сказал Эдя, потрясая пальцем.

Рамка покачнулась, и Пизанская башня выпрямилась впервые в истории нового времени. Эдя удовлетворенно подул на палец и, пошатываясь, вышел из официантской. Кот высунул морду из-под стола и проводил Хаврона сочувствующим взглядом.

Оказавшись в зале, Эдя прислонился спиной к кирпичной колонне (правило номер № 1 для сетевых ресторанчиков и кафе: дизайн должен быть дешевым в той же мере, в какой и впечатляющим) и победительно обозрел «Блины». Грудь героя назойливо требовала подвигов на свою голову. Но, увы, внятных подвигов пока не предвиделось. «Блины» посещались преимущественно дамочками разной степени засахаренности, клерками и людьми робких профессий. Испытывать грозный палец было совершенно не на ком. Эдя, однако, не унывал. В углу зала он отыскал хорошенькую девушку, которая поедала свой блинчик рядом с подозрительным толстяком, и направился к ним, задевая стулья. Официанты новой смены провожали Хаврона тревожными взглядами.

Когда Эдя приблизился, толстяк перестал жевать и озабоченно уставился на него. Из правого угла рта у него, как у песика, свешивались ошметки блинчика. Эдя перевел взгляд на его спутницу. Она была очень даже ничего, вполне во вкусе пирата, только что взявшего судно на абордаж. Желтый точечный свет расплывался на стенах, пузырьки веселого газа бушевали в крови, и на пышных волосах девушки Эде почудилась корона.