Тайная магия Депресняка - Страница 77

– Можно и так сказать. Она вроде как должна была сгореть. Взрыв бытового газа. Хозяева на радостях сдали мне ее за такие символические деньги, что я пока ни разу не платил. Правда, с ними говорила Улита…

«Эге!» – подумал Меф и задумался, не сама ли ведьма устроила эту комбинацию с бытовым газом. Порой ее предприимчивость приобретала несколько уголовный оттенок.

– А… Улита… тогда понятно! – сказал Меф.

По неизвестной причине Эссиорх смутился.

– А что тут такого? Да, она иногда здесь бывает. Мы… хм… учим нотную грамоту. Улита хочет играть на флейте, хотя я, в общем-то, и не блестящий флейтист. Для Прозрачных Сфер – это не основной инструмент. Мое исполнение грешит дилетантизмом, – сказал он, словно оправдываясь.

– Что может быть лучше флейты? А пьеса, которую вы играете, случайно называется не «Amore mio»? Все великие флейтисты начинают с нее, – невинно заметил Меф.

– Надеюсь, ты сильно вырос в своих глазах, когда это сказал, – смиренно отвечал Эссиорх.

Мефу стало неловко.

– Прости. Мне не нужно было лезть в чужие дела.

– Я не обиделся, – успокоил его хранитель. – Но ты совершаешь ту же ошибку, что и Улита. Она тоже никак не может понять, что ехидство не путь света. В сущности, ехидство – это форма скрытой агрессии. Сел, ужалил, улетел – комариный подход к серьезной проблеме.

– Даф на меня злится? – спросил Меф с деланым безразличием.

– Злится? Я бы не сказал. По-моему, она вымоталась и просто спит.

– СПИТ?!

– Элементарный практикум по женской психологии. Когда они разозлятся, их надо: а) накормить; б) дать остыть и выспаться. Иначе все, кошмар! Взрыв на фабрике подгузников! Всех повешу и сама повешусь. Буду болтаться на люстре и мешать уцелевшим родственникам смотреть телевизор, – сказал Эссиорх.

– Ты не знаешь Даф. Она не такая! – возмутился Мефодий.

– Все такие… Насобирать чемоданчик обидок и до поры до времени держать его в шкафу – это для любой девушки святое дело. «Я всех прощаю, но все записываю» – таков их девиз, – заметил хранитель.

Мефодий остро глянул в прищуренные, внимательные глаза Эссиорха. Внезапно у него родилось подозрение, перешедшее в уверенность.

– Ты ведь мне заговариваешь зубы, отвлекаешь, чтобы не пустить. Ведь так? – спросил он.

– В некотором роде: да. В некотором роде: нет, – смутившись, признал честный хранитель.

– Я все равно пойду сейчас к Дафне! Мне плевать, что свет не хочет, чтобы мы встречались. Третья сила, дурные знамения… Чушь это все! Каждый эйдос сам в ответе за свою судьбу.

Эссиорх забарабанил пальцами по колену.

– Про «сам в ответе» – заявление спорное. То, что каждый обязан сам смотреть себе под ноги, это да, никто не спорит. Но это не означает, что остальные должны бежать и открывать канализационные люки на его пути… Чтобы вы расстались, хочет не только наш свет. Ваш милый мрак тоже умело скрывает свой восторг.

– Плевать! Я все равно пойду сейчас к ней! И ты мне не запретишь! – упрямо повторил Меф.

Эссиорх вздохнул:

– Действительно пойдешь? Не повернешь с полпути? Ни сейчас, ни когда-нибудь? Смиришься даже с тем, что, когда ты станешь дряхлым стариком, она все еще будет юной и красивой? Или, напротив, отказавшись от вечности, состарится вместе с тобой? Такой вариант тоже возможен, к слову сказать.

– Дай пройти! – повторил Меф нетерпеливо.

– Что ж, твой эйдос у тебя, а значит, и решение твое, – сказал Эссиорх и действительно отодвинулся, но сантиметров на пять. И карлику едва протиснуться, не то что Мефу.

Видя, что это может тянуться долго, Меф бесцеремонно наступил Эссиорху на колено, оттолкнулся другой ногой о его плечо и, перепрыгнув, оказался двумя ступенями выше. Эссиорх прислонился спиной к стене подъезда. Удивленный Меф обнаружил, что хранитель улыбается.

– Я вообще-то ждал, что ты полезешь по перилам. Но этот вариант тоже недурен. Особенно умиляет, что ты наступил мне на плечо, а не на голову, – заметил Эссиорх.

– Я прикидывал, но с головы проще сорваться. Ботинок бы соскочил… И скажи своему свету, чтобы он больше не пытался похитить Даф!

– Я не думаю, что ее теперь будут похищать. Скорее всего свет отказался от этого плана. Вы с Даф получили еще один шанс, – сказал Эссиорх, задумчиво отряхивая брюки.

– Откуда ты знаешь?

– Кто телепортировал тебя сюда, в этот подъезд? Златокрылые?

– Да.

– В таком случае, делай выводы сам. У кого есть эйдос – у того есть свобода выбора. Таков наш девиз, ты знаешь.

Мефодий хотел мчаться к Даф, но вдруг ощутил в своих руках нечто чужеродное, мешающее. Он остановился, посмотрел на пакет, на Эссиорха.

– Вообще-то я планировал отдать эту воблу мраку, но теперь я вроде как немного занят. Так что даже и не знаю, как быть… – сказал Буслаев.

Эссиорх удрученно закивал, разделяя его сложности.

– Я поступлю так. Отдам этот пакет на сохранение тебе. Его содержимое меня не волнует, но не забудь потом вернуть пакет. Он мамин. Зонтик там мокрый положить, книжку и все такое… – рассуждал Меф.

Эссиорх выразил сочувствие маме, которая осталась без такого замечательного пакета, который нельзя, конечно, купить ни в одном магазине.

– Теперь уже тебя пробивает на скрытую агрессию. Налетел, пнул со всей дури, спрятал голову в песок – страусиный подход к большой проблеме, – передразнил Меф и протянул Эссиорху пакет.

А затем, разом забыв об Эссиорхе и о Мистическом Скелете Воблы, кинулся по ступенькам вверх. Неведомая сила вела его. Он даже не стал, да и не мог дожидаться лифта. Даф открыла почти сразу. Она стояла в прихожей в синем халате Эссиорха, который был ей велик и краями своими подметал пол.